дети блокадного ленинграда

...Заранее предупреждаю, что все описываемы события имели место в альтернативной реальности, так что просьба всем инвалидам и участникам не заваливать меня гневными посланиями...

Давно это было. Было холодно, голодно, и, чтобы совсем не офигеть от полной безысходности, некоторые из детей осажденного города решили прогуляться по улицам родного города, поискать хлеба, лекарств: словом - всего, что могло бы облегчить их нелегкую долю. Ленинград представлял собой жуткое зрелище. Покосившиеся вывески, бомжи в подворотнях, из которых доносился запах жарящихся крыс и гнилых кабачков. Пустая стеклотара, которую, по случаю прекращения приема остановившимся заводом "Балтика" бутылок, никто не утруждался собирать. Тоска на лицах людей.

... Действительно, давно. Сегодня, разбирая картонную коробку со старыми фотографиями, я наткнулся на эту пожелтевшую пачку, перевязанную старой пеньковой бечевкой. Наткнулся на "холодно, голодно..." и понял, что уже и не помню, о чем я хотел тогда написать. События тех лет почти стерлись из моей памяти, остались лишь разрозненные куски, несвязанные фрагменты, какие-то осколки, обрывки, мятые фантики конфет той жизни. Что ж, будем плясать от того, что есть.

Сейчас я уже не восстановлю точную последовательность событий-фотографий из той пачки, поэтому буду выкладывать их в логическом (как мне кажется) порядке. Итак, по логике вещей начать мы должны были где-то в районе Исакиевского собора - мы всегда начинаем именно там. Это, как говаривал Владимир Ильич Ленин, у нас такая добрая традиция. Так что вот. Вот - Исакий. Вот я. Прошу любить и жаловать. Ах, да. Для тех, кто еще не понял: по картинке можно не только елозить мышкой, но ей же, мышкой, и кликать. Зачем? Сюрприз! Сюрприз!

Опа. А вот появляются сразу два новых героя: Хемуль и бутылка портвейна. И несколько пластиковых стаканчиков: ведь мы же не алкаши подзаборные - пить из горла. Дело происходит, как мне кажется, в районе манежа. Розлив идет в лучших блокадных традициях - из внутреннего кармана - не выпуская ебломорины из рта. Это самое пальтишко, которое надето на меня, вообще, служило мне верой и правдой года три-четыре, наверное. Я и сейчас сильно по нему скучаю. Где ты, мое клетчатое пальтишко? Ни у кого такого не было. И, наверное, уже и не будет.

Вот мы и дошли до Петруса Примуса. Петрус Примус - эпический герой петербургских подворотен. Он изобрел примус, лампу-негасейку, сигареты "Петр", "Петр-лайт" и "Петр-суперлайт". Еще он основал какой-то город. Какой - я не помню. Что, впрочем, не мешает мне быть у него, у Петруса, в гостях. У него, и у его коня. Рассказывают, что ближе этого коня у Петруса никого не было, но я в эти слухи не верю. Не мог такой мужик как Примус жить с конем. Не-ве-рю.

Более крупным планом - конский круп. Круп - крупно. Телом бел, а калом бур. Да, так мы здесь калом бурим. Каламбурим. Еще одна картинка с эпическим героем Петрусом Примусом. На этот раз у него вгостях и Хемуль тоже. Во-о-он он, в тени конского хвоста. Что я там рассказывал про коня? Ах, да. Конь. Экий Букефал. В общем, ходят еще истории, что во время куликовской битвы этот самый конь загрыз самого Мамая Борисовича Чернохвостко. И что именно за этот подвиг он - конь - был удостоен чести стоять тут памятником под великим Петрусом Примусом.

Еще немного эпического Примуса и эпического Букефала. Кстати, если кто-то еще не знает, памятник Петрусу Примусу поставила его дальняя финская родственница - Екатеринусса Секундусса. Не верите? А зря. Там, на памятнике, так и написано. Бывают в нашем родном отечестве и такие благодарные, я бы даже сказал - благородные - родстенники. А все почему? Потому что добро должно быть вознаграждено. И, желательно, оплачено. В дензнаках, желательно.

Наконец-то появляется еще один ребенок блокадного города - Норушка. Здесь она на фоне Адмиралтейства, в котором сидят важные толстые адмиралы в белых кителях и красных лампасах. Именно отсюда они видят все корабли наших славных флотов и упарвляют ими - передвигая их по огромной карте специальными указками с очень длинными ручками. Я все это видел - по телевизору, конечно. Если бы не врожденный дефект речи, я бы, наверное, тоже стал адмиралом. По крайней мере, адмиральский кофе я люблю. Рецепт: берется чашка, до половины наливается коньяком, вторая половина наполняется горячим кофе. Все это перемешивается. Выпивается половина. Снова дополняется коньяком до краев. Выпивается половина - и так, пока кофе не становится неощутим в коньяке. Славный напиток.

Странное дело - стоит вспомнить о выпивке, как тут же начинает хотеться выпить. И тут же находится что. К чему это я? Ах, да, к следующей фотографии. В обще-то, если всеми ты любим - быть неплохо голубым. Наверное. Не знаю, не пробовал. Даже не смотря на эту откровенную фотографию, на которой Хемуль беззастенчиво приближается ко мне сзади. Ты уже не мальчик, тра ля ля, юный барабанщик, ля ля ля. Дело происходит на фоне, как я всю жизнь думал, ботика Петра великого. То есть Петруса Примуса. Но что-то мне подсказывает, что я ошибаюсь. Не мог ботик Петруса Примуса так хорошо сохраниться. Впрочем, любой может спросить у Яндекса, к примеру, на фоне какого именно ботика Хемуль беззастенчиво приближался сзади к Пычику и, думается мне, легко получить ответ на этот, и многие другие вопросы. Даже которых и не задавал.

Опаньки. Пропустил одну фотографию. По идее, вот эта - где я с Хемулем позирую на фоне Кунсткамеры, должна идти раньше "голубого" снимка. Для тех, кто не разобрался - Кунсткамера () - это то здание с башенкой, что сиротливо белеется на дальнем берегу Невы. А ботик неизвестно кого, возле которого Хемуль обжимал вашего покорного слугу, виднеется справа. Слава подвигу блокадного Ленинграда - в самые голодные дни ни один из экспонатов Кунсткамеры не пострадал.

Как всегда не обошлось без залазанья на Петруса Примуса, мастерящего свою первую лодочку-долбленочку. Нет, кроме шуток, не помню ни одной прогулки по этому месту (в сопровождении фотоаппарата, естественно), в которой бы кто-то из участников не прижался к буйной голове знаменитого эпического героя. Болезнь это, не иначе. И гоняют нас дяденьки милиционеры, и укоризненно смотрят на нас мамаши с обкаканными малышами за ручку, и самим нам неловко и стыдно - чай не дети уже, но нет, упорно лезем, лезем, лезем на эту лодку. А Петрус Примус терпит, терпит - до времени, а потом как-нибудь встанет и скажет: "ну сколько можно, всю грудь оттоптали уже, нехристи". Вот так все это будет.

Вот очень славная фотография. Голодная Норушка на голодном дереве. Голодный я под голодным деревом. Это дерево стоит на углу Адмиралтейской набережной и Дворцового моста. Упорное такое дерево, настойчивое. Ветер не гнет его. Выхлопные газы его не травят. Голодные дети не могут сжить его со свету. Но пытаются. Как мы, к примеру. Возле этого дерева есть с набережной спуск к Неве - со львами. Странное дело - обычно во всех фотосериях есть снимки с этими львами, а здесь почему-то нет. Ладно, не буду распространяться больше на тему этого снимка, скажу только, что Норушка очень трогательна в своем старом пальтишке. Как, впрочем, и я в своем.

Норушка на входе на этот самый Дворцовый мост. Вообще, Дворцовый мост очень красив. Но мне больше нравится Большеохтинский мост - он несколько выше по течению. Большеохтинский мост - он несколько более урбанистический что ли. Но при этом сохраняет вполне очарование 19 века. В общем, то что надо. А Норушка, однако, явно косит под Тринити из "Матрицы", если кто-то еще помнит это кино, бывшее когда-то - не побоюсь сказать - культовым.. На заднем плане - Петропавловская крепость, к которой мы (раскрою секрет) и направляемся. Да, к слову, слева видны ступени того самого спуска "со львами". (...)

Что-то с памятью моею приключилось вдруг. Еще две сочные фотграфии пропустил почему-то и увидел их только сегодня, на свежую голову. Вот первая из них - довольно симпатичная композиция из Хемуля, Исакиевского собора и меня, любимого. Мы с Хемулем стоим в позах а ля "хочу отложить личинку", а Исакиевский собор стоит в своей обычной позе, в какой стоит с начало воей постройки. Кстати, а все помнят, когда его построили?... В 1858 году. Так-то.

И вторая забытая фотография. Вот он, вот он, родненький! Лев! Тот самый, о котором я разводил болтологию тремя фотографиями выше. Красавец, нечего сказать. На его фоне я выгляжу забытым момой в детском саду четырехлетним мальчуганом. На заднем плане виднеются - непоколебимое голодное дерево, на которое Норушка заберется через несколько минут, и Зимний Дворец, выглядящий в эту холодную зиму особенно по-зимнему.

Возвращаясь к нашим баранам. То есть к нам. Вот эти два суровых молодых ба..., то есть эти два суровых молодых человека - Хемуль и я. Мы стоим на Дворцовом мосту, к Ваське передом, к Зимнему задом. И пристально обозреваем окрестности в поисках места, где можно слегка присесть и вкусить плодов бахуса. Кто еще не в курсе - плоды бахуса у нас всегда с собой, вот и сейчас они весело булькают в правом внутреннем кармане моего старого пальтишка, дожидаясь своей очереди.

Присесть, к сожалению, не удалось - не хватило терпения, и я вкушаю плодов бахуса прямо на мосту. А что, так гораздо вкуснее, гораздо полезнее и - главное - так гораздо больше влазит. Стакачики пластиковые, бутылка теплая, красота! За Невой мерещится в дымке шпиль Петропавловского собора. За кадром мерещатся Норушка и Хемуль, которым тоже не терпится присосаться к содержимому правого внутреннего кармана моего пальтишка.

А вот и взгляд "за кадр" - здесь грустно мерещится Хемуль, глядя как плоды бахуса исчезают в моей бездонной глотке. Печаль его светла и непорочна, но он напьется нынче - это точно! Интресна зависимость между степенью освоения плодов бахуса каждым конкретным индивидом и честкостью шпиля Петропавловки за его спиной. Судя по этому снимку, Хемулю надо еще хорошенько подкрепиться стаканчиком-другим, а то и третьим!

И ему это удается! Я был прав! Вглядитесь в эти залитые портвейном глаза и скажите мне, не это ли счастье? Кстати, еще Диоген вещал из своей бочки, что не надо настойчиво стремиться к счатью. Надо сделать так, чтобы счатье само устремилось к тебе. Или в тебя. В виде вкусного портвейна, к примеру. Хемуль - отличный тому пример. Он не стремится к звездам - звезды сами пришли к нему. Так держать! Все - равнение на Хемуля!

Судя по дальнейшим снимкам, Дворцовый мост компании блокадных детей преодолеть все же удалось. Усталые, но довольные подвигом, мы расслабляемся у мостика, ведущего на Заячий остров. Как бишь он зовется? Ага, Кронверкский мост. Откуда я это знаю? А я и не знаю. Это Желтые страницы знают, а я у них спросил. Никода не стесняйтесь спрашивать. Хотя бы у желтых страниц. Так вот, Кронверкский мост. Сразу скажем - так себе мостишко. Естественный в таих случаях вопрос - что делать дальше?

Что делать, что делать. Сосать! Вот так, как это делает Хемуль: весело, с удовольствием, с вкусными причмокиваниями. Сосать плоды бахуса, естественно. А вы что подумали?! Ай яй яй. Нехорошо. Вот я, к примеру, ничего такого не подумал. Вон - на снимке - смотрю себе индифферентно вдаль. На веревке смотрит вдаль комсомольский секретарь. Я, правда, не на веревке, а на жердочке, да и в комсомоле не был.

На этом же мостике, Норушка - как всегда неотразима. Все ей нипочем. Кстати, это именно ее идея - уйти от современности, припасть к истокам, наплевать на цвет и вспышку. Наши отцы и деды при помощи "Зенита" и ванночки с физраствором делали такие фотографии - закачаешься. Мы, собственно, не хуже. Только ванночки с физраствором нет у нас, так что пришлось знакомым фотомастерам отдавать фотопластинки на руки. А так все - полная натурелла.

Пока Норушка позирует, Хемуль никак не может уняться. Теперь он, судя по всему, решает, то ли удовлетворить меня "от руки", то ли снова присосаться к горлышку. Судя по моей довольной улыбке, он склоняется к первому варианту. Мужская дружба - великая вещь, это вам не совместное обсуждение журнала "Cool girl" и битва за зеркало при вскочившем прыщике. Нет. Это суровая взаимопомощь и крепкая рука друга... в случае необходимости.

Мост мы, наконец-то, покинули. На этом снимке я уже вовсю щагаю по кромке прибоя на Заячьем острове. Ни разу не видел на нем ни одного зайца, наверное, Петрус Примус их еще в глубокой древности вывел - чтобы не грызли капусту на Петербургских полях. Видно здание Биржи и одна из Ростральных колонн. Фанатстическое зрелище - когда на них зажигают огонь. К сожалению, эти фотографии слишком блокадны - никакого огня, только лед на холодной неве, холодные камни, холодный песок. Да еще буревестник смеется и рыдает, пену волн крылом срывая. Он над холодом смеется, надо мною он рыдает. Гордый голубь - буревестник. Над Невою гадит смело. И тут Остапа понесло...

вот и то, ради чего был затеян этот поход. Дело в том, что в эту холодную блокадную зиму перед бастионам Петропавловской крепости была устроена выставка песчаного зодчества - показатель несокрушимости духа жителей осажденного города. Да и просто - это очень красиво. К примеру, композиция, запечатленная на этом снимке, называется "история человечества" и являет собою песчаную нить жизни Человечества - от палки-копалки - к пирамиде, крестовым походам - и, через тернии - к звездам. И за звезды - в другие галактики. Кстати, композиции с жителями других галактик там тоже были, но, к сожалению, не запечатлились на пленке, так как были слишком чужими - наша, земная пленка, не могла их в себе удержать.

Мы были бы не мы, если бы не поддержали любимый город в его благородном порыве. Итак, вооружившись необходимым шанцевым инструментом (стаканчиком из по плодов бахуса), группа зодчих в лице Хемуля и меня принимается за основание могучего замкового комплекса "Крепкий орешек". Или даже "Крепкий орешек два". Или даже "Крепкие орешки. Наносят ответный удар". Ничто не устоит перед творческими людьми. Нет им препонов, нет им - нам - преград.

Ну вот, первый куличик - будущая северо-западная башня - готов. На нем будет стоять дальнобойная баллиста - эта башня будет держать под ударом набережную возле Зимнего дворца. Хемуль готовит раствор для второго куличика, а я в это время рассчитываю траекторию полета снаряда из баллисты. Древние стены Петропавловской крепости строго смотрят на юных архитекторов, не давая ни на минуту забыть о важности возложенной на нас миссии.

Дело дошло до стоительства внутренних фортификаций - арсенала, казарм и прочих необходимых настоящей крпости прибамбасов. И - самое главное - высокий флагшток для самого высокого и самого гордого в мире флага. Для нашего флага. Уже на этом этапе видно, что крепость получается что надо - она надежно будет удерживать врага на подступах к городу, давая его защитникам время для подготвоки массированного контрудара и прочих наступательных военных маневров.

Строительство подходит к своему логическому завершению. Стены готовы, готова инфраструктура, готов даже флагшток. Осталось наставить на стенах большое количество грозных башен, оборудовать их грозными орудиями пытки и насилия - и можно сдавать крепость заказчику. К примеру, армии муравьев-мутантов, или тараканов - имбецилов. А еще лучше заселить ее трутнями - целой эскадрильей могучих трутней.

Вуаля. Все готово. Трутни приняли совй боевой пост, муравьи-мутанты набили арсенал личинками, тараканы-имбецилы недобро зыркают сквозь бойницы в стенах. Усталые, но довольные, Хемуль и я гордимся делом рук своих. Маленькая блокадная крепость для большого блокадного Ленинграда - вот наш небольшой вклад в песчаное зодчество. Мы молодцы. Чего и вам желаю.

...Давно это было. Действительно давно. Но память - цепкая штука. Разобрал старые фотографии - и взгрустнулось. Где сейчас Норушка, где Хемуль? Вроде и недалеко, а вроде и за сотни километров. Пойду позвоню им что ли, узнаю, как там дела, как погода, не пора ли нам снова выйти в блокадный Ленинград?