приключения посошка и перышка

Давно то было, иль недавно -
Я не могу сказать друзья,
Но что то время было славно,
О том забыть никак нельзя.

Рассея-матушка издревле
В науках ражных знала вкус,
В ея роскошных институтах
Учились негр и индус,
Башкир, татарин, даже русский,
Дурак и умный, гений тож.
И вид рассейских заведений
На все другия не похож.

Вот Петербурх стоит в болотах,
Но все ж столица наша он.
Он славных университетов
И академиев полон.

В одном из них, что Военмехом
Был наречен уж в те года,
Когда я не писал сонетов,
Да и не жил еще когда,
Теперь учусь, учусь не шатко,
В науках постигая сок,
Тихонько попивая пиво
И запасая знанья впрок.

Но ближе к делу - вот однажды,
Когда я шел, зело звеня,
Сдавать бутылки пищи ради,
Как вдруг упало на меня.

Упало зло, упало сверху,
Отбило копчик - сиречь зад.
И так отбило, что уж свету,
Я видеть был совсем не рад.

Покель я малость оклемался,
Какой-то злостный стекловед
Моей разжился стеклотарой,
Читай - увел он мой обед.

Его припомнив мать и тетю,
В заду я крепко почесал,
И - чудо самую ту злобу
Оттеля я с трудом достал.

Была то мятая тетрадка
На девяносто шесть листов,
Измарано лишь семь страничек,
"Эге", подумал я - "улов!"

Однако крепко приглядевшись
Круги хмельные разогнал,
Смахнул с тетрадки паутину
И вот что, други, прочитал:

Давно это было. Реки тогда текли молочные, берега, соответственно, были кисельные, ну а по полям летали жареные куропатки. Так давно, что Билли Воротыш еще не проклюнулся из своей почки и не пошел стругать окошки направо, да и налево тоже.

Стояло тогда на кисельном берегу одной из молочных речек царство - государство: не велико и не мало, а так, как раз, чтобы и пива попить, и поКвакать вволю, а ежели приспичит, то и потешить себя прогописью витиеватой, небагованной.

Ну, как водится был у царства царь, а звали его Пермяк. Кроме шуток, так оно и было, а так как любил он пиво заедать птицерыбкой соленовяленой, то прозвал его народ Пермяком Солены Уши. И было у нашего Пермяка, как это ни странно, три сына. Ну, первый славный был детина... нет, это не из этой сказки. На деле первый был совсем не славный, а большое гэ, юзер мелко пакостный, ламер ходячий. Имя ему было Дим Арик, а народ прозвал его Сношариком, не помню уже и за что. Средний сын был снусмумриком сумеречнопрекрасным, так, ни плох, ни хорош, а во все дырки вхож... ну это больше для рифмы, чем для красного словца. Звали его Те Мик, в уголовных же архивах проходил он под кличкой Гомик, но это уж не в силу его программистской ориентации, а видно просто по созвучию. Сидел он дома на печи, ел калачи, кропал поманеньку на Васике да попукивал от лености. Ну а третий сын был у царя маленьким да несмышленым. Звали его Ру Ся, а так как был он дурилкою картонной и ничем себя не проявил, то народ ему даже и клички не придумал.

- А причем здесь Посошок? - спросит вдумчивый читатель, да и невдумчивый тоже.
- А пока не причем, - ответит автор, ну, то есть это я так отвечу...
- А причем тут Перышко? - опять неймется тому же дебаггеру или же депуккеру.
- См. ответ выше, - это снова я.

Жили они так, не тужили, а может и тужили, не много ни мало, а целых 33,3 программных цикла. А потом беда cлучилася... Беда так себе, даже и не беда вовсе, а горюшко. Но уж горюшко то случилось страшное, можно даже сказать - неминучее. А было так: напился раз Пермяк Солены Уши своей любимой "троечки", а того не заметил, немужик непутевый, что птицерыба соленовяленая вышла вся. Куда вышла, не знаю, да и не мое это дело, а еённое. Но факт остается фактом, заглумил наш Пермяк 8К "тройки", да без закуси-заедки. Кто знает, тот поймет, что наутро сталось с ним так нехорошо, будто кто-то последние савы "фалаута" начисто с винта снес. Ну, Пермяк, не будь он Солены Уши, с похмела на руку тяжел, на язык крепок. Остроты его остры, так и заколет, ну, а тупоты, соответственно тупы, того и гляди затупчит. Вся челядь дворцовая по углам схоронилася, носу не кажут, в карманный тытрис играют. Смотрит Пермяк - один он, некому горюшку посочувствовать, некому слезу утереть. Как крикнет он голосом богатырским, да посвистом молодецким:

-А подать сюда Ляпкина-Тяпкина!!!

В ответ - молчание, только и видно как зубы стучат, только и слышно, как души дрожат, да тытрисы тихонько подзынивают. Подумал царь - не к добру. Ладно, попробуем про другому маля:

- ГЫЫЫ, - грит, - сынки мои, кровинушки родныя. Придите под светлы очи, падите под тяжел сапог!!!

-Сгною, - кричит, - от наследства отлучу, маму вашу так и немного разэтак!

Молчат сынки, як воды в рот набрамши, не отзываются ни разу.

Думал царь, думал (что было на самом деле совсем и не просто), и наконец придумал: "А подманю ка я их наглой лестью, да ишшо обещаниями богатыми!". И грит он голосом елейным таким, эдако ласково:

-Сынки мои милые, покажитеся, поприблизьтеся, дам по пню каждому, да не по простому, а ажно по мымыиксному.

В общем, заговорил он их речью витиеватой и ишшо немного запутанной:

Приблизилися Сношарик, Гомик и маленький Ру Ся под отцовы очи и молвят:

-Ну, типа, отче, где пенты мымыиксныя да софты навороченныя?!
-Накося, выкусите. Будут вам ща и пенты, и понты, да и софтов ишшо добавим. ГЫЫЫ, слуги мои верныя, хватайте прохвостов сих, да вяжите крепше!

Слугам што, схватили они ребятушек, повязали, да мордой по полу шершавому да занозистому.

-Ну, это лишнее, - грит царь, - мы ж не звери.

Поотпустили слуги братушек, продыхнуть типа дали маненечко. А царь выпычил на них око красное, перепойное, да и молвит:

-Что ж, попали вы, сыночки мои непочтенныя. Порешил я вот каковски: женитесь ка вы скоренько, да недалее штоб завтречка. Да женушек выбирайте смирненьких сиречь покорных, шобы услаждали мне, пиво да рыбку подносили. А коли не исполните приказ, то хана!
-Да ты што папан, белены объемшись? Как мы те до завтречка жен найдем, да ишшо смирных да покорных. Такие уж давно повывелися и ходят теперь по берегам кисельным одне курвы да с выпендронами. Не казни уж нас, не наша вина в том:

-Да-с, правду молвите, ребятушки. Есть ишшо такое неустройство в царстве нашем, есть. Ну да ладно, Бог с вами, идите в чисто поле, возьмите по козьему катушку да по коровьей лепешке и кидайте их на все четыре стороны. Затем изготовте по мессагу, да разошлите по емэйлам заморским, а откель придут вам репли, там и берите се женушек.

На том и порешили.

Пошел славен да могуч Дим Арик солнышку в одесную, да вышел на бугор велик. Смотрит окрест - катыши лежат, да вот беда: не козия то катыши, а злыя. Ну да Сношарик не умом берет, а ловкостию, собрал он катыши те, да перцем их заправил, решил: и так сойдет, а не сойдет, так просто выйде иль войдет: а лепешек он не надыбал и вовсе. И метнул он катыши те на закат, да рукой могучею:

Велик да проворен Те Мик, стопы своя повернул на полдень, шел не долго ни мало, сносил сто сапог да два валенка и вышел во чисто поле. Поле хоть и чисто, да не очень - все в лепешках да бычиих. Собрал их наш герой, да того не заприметил, глупыш простоквашенный, что не коровия оне, о бычии. А о катышках он и вовся забыл, крепкоумный наш: Махнул Гомик руцией волосатенькой, и ушли лепешки за семь морей, за сто холмов, да в сторону полюса магнитнова.

А быстроногий-проворный Ру Ся заскакал на-полночь, да так заскакал, что только его и видели, а кто видел, того и след простыл, и других заразил. Скакал он, скакал, и на конец прискакал. Конец то был не простой, а богатырский. Кто тот конец видел, тот завидовал, а кто не завидовал, тот немужик гнилой. Позавидовал концу Ру Ся не долго, ни коротко, а семь минут то да с секундою. А затем вопросил:

-А поведай-ка мне, конец могучий, корень богатырский, не видал ли где ты катушков козиих да лепешек коровиих?

Ничего ему конец не ответствовал:

-А расскажи-ка мне, шняга зеленая, висюлька тощая, не чуял ли ты окрест лепешек коровиих да катушков козиих?

Молчит конец, не ответствует:

-Ах ты волчья сыть, травяной мешок, ужо я тебя, отвечай, вибробур стоеросовый!!!

Конец как воды в рот набрал, хотя рта то у него и нет:

"Эге", - подумал наш быстроногий друг, - "а у конца то поди и рта нет!" - и пошел себе дальше.

Шел он, шел, даже припрыгивал ишшо от радости, и вдруг увидел голову с под земли торчащую. Голова то была и не голова вовсе, а головенка, от вершка два горшка, а то и меньше.

"Саид", - подумал Ру Ся.
"Сам дурак", - подумала голова.

А потом оне разговорились:

-Э-эээ, послушай, голова, - начал наш молодец, - не видала ли ты где катушков козиих, не слыхала ли где лепешек коровиих?
-Как не слыхать, - молвила голова, - оне туточки вокруг мине кажную ночь песни распивают, да шишками закусывають.
-Вот спасибо тебе, великодобрая голова. А не подскажешь ли ишшо, как бы мне их споймать-изловить, да в котомку собрать?
-Да нет ничево прощее, - ответствовала та, - пойди сейчас на лысую гору да нарви там вяз-травы, а опосля поскачи на волосатый пригорок да наруби там развяз-корня. Ну а в полочь приходи сюда, потолкуем:

Так Ру Ся и сделал. А так как был он быстроног не в меру, то как раз к полночи и управился, ажно и покемарить времячка не осталося. Пришел он к голове, принес ей коренья да травы.

-Ну, где тут катышки заморския, то есть я хочу сказать - козия? - спрашивает.
-А вот оне, под ногами валяются, собирай.
-Где же тогда лепешки коровия да влажныя? - борзеет Ру Ся.
-Нащщет влажных не знамо мне, а коровия там же, под ногами поишши.

Собрал тогда Ру Ся катышки да лепешки животныя и говорит голове:

-Ну, спасибо тебе, голова добрая да благолепная, услужила. Скажи-тка напоследок, как тебя хоть звать-величать, за кого свечки ставить.

Отвечала голова:

-Не за что, добрый-веселый молодец. То есть это не меня так зовут, это просто к твому спасибу. А звать меня Саид, а величать тоже Саидом значитца.

Подивился Ру Ся такому чуду, а про себя подумал: "И неча было обзыватца, тоже мне, умная самая!", отчего и ускакал не попрощамшись. А ускакав, пустил он катыши по ветру, а коровия лепешки им вслед пустил, то бишь тоже по ветру:

И стали оне ждать.

А дальше дело было так: Те катыши злыя, что Дим Арик кинул на закат, до заката не долетели малость да не добрели немного. Пали оне на юзерский двор да загрохотали зело. Выбежала из юзерскава дома юзерская дщерь и вымолвила слово веское, непристойное:

-А кто енто, маменьку евонную так, здеся калом козиим расбрасыватца!?
-А енто славен да могуч Дим Арик, он же Сношарик, нас сюды закинул, - ответствовали ей катыши злыя, - а саме мы не козии, а злыя, токмо што перцем заправлены.
-Дык, - говорит юзерска дщерь, - пошто ж он кинул то вас, да за какой надобностию?
-Да затем, - молвят катыши злыя, - што повелел отец евонный жинку себе найти, да ишшо штоб смирна была да покладиста. Вот он нас и пустил по свету скитатися, да супружницу се искати.
-А-а-а, вот оно што, - поняла их девица, - ну, што ж, он сябе ея нашел: Пойду за нево замуж.

Обрадовалися катыши злыя, подхватили ея под белы ручки, да и полетели во дворец Пермяков, во хату белокаменну.

А лепешки бычии, што Те Миковой руцией волосатенькой кинуты были, летели не далеко, не близко, а как раз до реки молочной. Пали оне в ея, но не потопли, а рассмеялись. И так, смеясь да похохотывая, поплыли оне по течению. День плывут, другой, ужжо и промокли все, да тут выплыли к морю кефирному. А на море стоит остров велик да ужасен. Ну, делать неча, ваплыли оне на берег, не лени ради, а обсушки для, и стали плакать:

-Бедныя мы, бедныя. Закинуло нас, занесло на край света, в страну неведомую. Што делать, как домой вернутися? И пошто мы из быков вылазили, сидели бы в них припеваючи, горюшка не знаючи:

Раздался вдруг из кустов-зарослей прибрежных голос. И был тот голос не то што бы грозен да могуч, а нежный такой и ласковый:

-Кто это тут плачет-рыдает, о подмоге просит?!
-Это мы плачем, мы - лепешки бычия!!!
-А вы большия?
-Нет, мы маленькия и сырыя.
-А вы злыя?
-Нет, нет. Это катыши злыя, а мы добрыя да пушистыя: Покажись, мил человек, приди на подмогу.

Вылез тогда из кустов ламеров сын. Был он собой хорош да пригож: брови подведены, губы накрашены, в каждом ухе по серьге ракушечной. Подивились тогда лепешки бычия, ибо не видали ишшо чуда такого, но виду не подают. Через некоторое время спросил их ламеров сын:

-Гым: Што вы делаете тут, какой подмоги ишшете?
-Дык, - ответили ему лепешки бычия, - закинул нас Пермяков сын Те Мик, да руцией волосатенькой, и закинул он нас затем ишшо, што бы мы ему жену нашли, да не простую, а ласкову да пригожу.
-Гым, - промолвил ламеров сын, - а каков он собой, этот Те Мик ваш: пригож да лепен, али как?
-Дык, - отвечали ему лепешки бычия, - Те Мик наш собой прекрасен да пригож. А кличка у него - Гомик.

Ибо поняли они все:

А ламеров сын их тоже понял:

И поняли оне друг друга.

Тогда подхватили лепешки бычия сына ламерова под серьги ракушечны, и поплыли оне обратно, во дворец Пермяков, во хату белокаменну.

И вот ужо катыши злыя да лепешки бычия до дому добрались и женушек с собой привели, и вот ужо Дим Арик и Те Мик стали женушек делить да ссориться, а посланцев Ру Си все не видать. А дело вот как было:

Как запустил быстроногий Ру Ся катыши козии да лепешки коровия по ветру, так оне и полетели. И вот летят оне, летят, и стали вести беседу заумную:

-Ох вы, гой еси катыши козии, - молвят лепешки коровия, - а куды это мы летим?
-Дык, куда ветер нас несет.
-А не свернуть ли нам с пути ветренного да неверного?
-Дык, свернем:

И стали оне коньки поворачивать:

И вот оне повернули уже совсем, и тут катыши козии решили спрос учинить, штобы не было никаких недомолвок:

-Вот како дело тяперь, - молвят оне, - а почему вы, лепешки коровия, большия да плоския, а мы таки маленькие, да круглыя?
-Ну, тут такое дело, што мы, как из коров падали, да шлепались, а как шлепались, дак брызгались, а как брызгались, так и растекались. Вот как было.

Ничего катыши козии не поняли, а потому спросили:

-Дык, а почему же вы все-таки большия да плоския?
-Да жидкия мы просто:

Тут катыши козии все поняли. А как поняли все, так стали их завидки брать: как так, мы типа малы да круглы, а у нас и славы нет. А потом отошли от зависти:

Ибо говорю вам: "Не завидуйте".

Немного погодя стали оне лететь дальше. Вот летят оне, летят, опять летят и ишшо немножечко. Но тут поташшило из к земле притяжение нечеловеческо. А потому нечеловеческо, што было то притяжение земным, и так оно их поташшило, што пали они о земь, как камушки и там лежать остались.

Вот, началось:

Шел тут мимо Посошок-Перышко. Почему Посошок-Перышко? А потому што звали ево так, имя у него такое было. Шел он, песни орал: Посошок запевал, а Перышко подпевал. Как так, спрашиваете? А это вы у него и спросите. И вот, идет он и поет, и даже немножечко посвистыват, и вдруг - БАЦ!

Типа, споткнулся: А как споткнулся, так и упал. Лежит он, значитца, мордой в пыль, и слово молвит:

-Опс! Што бы сие значило?

Отвечали ему:

-Дык, упал ты, батенька.
-Как так? - спрашивает Посошок-Перышко?
-Дык, мордой в грязь, - отвечают.
-А кто это говорит-то со мной?! - в третий раз спрашивает.
-Дык, катыши козии, - ответили ему катыши козии, - а с нами лепешки коровия, жидкия.

Огляделся Посошок-Перышко, и увидел, што это были катыши козии, а с ними лепешки коровия, жидкия. Подивился он чуду такому, токмо виду не подал, так как был снусмумриком бывалым.

-А пошто вы меня уронили, - спрашивает, значит.
-Ну, понимашь, тут дооолгая история, - отвечали ему лепешки коровия.
-А я не спешу, - Посошок им.
-Дык, пустил нас Ру Ся по ветру, искать себе жену, мы летели, а потом о земь пали, а потом и ты рядом упал, - рассказали ему катыши козии.
-Гм, может и я сгожусь? - молвит им Посошок-Перышко.
-Не-е, Ру Ся не из таких, - говорят лепешки коровия.

Ибо поняли оне все:

А Посошок-Перышко тоже их понял.

А как понял, так и обиделся, ибо хоть и был он немужик, но пиво любил, да и потомки его ишшо в двенадцатом колене в "Военмех" хаживали за науками. И говорит он, обиду проглотив и пивом запив:

-Я тоже не из таких. Но вот тут есть у меня блоха Аглицка, она из таких. На ней Ру Сю и обженим!
-Дык, - говорят катыши козии, - по рукам. Ибо поверили оне.

И подхватили катыши козии и лепешки коровия Посошка под Перышко, и полетели по ветру в Пермяков дворец, во хату белокаменну.

Вот тут бы и сказке конец, да не тут то было.

Посошек-Перышко, хоть виду и не подал, но обиделся кровно. К тому ж вот тут у нево была не блоха Аглицка, а меч-складенец.

Прилетели оне во дворец, а там Ру Ся их уже ждет да ручки потирает. Спустился Посошок-Перышко с небес на землю, катышки да лепешки отряхнул и говорит:

-Ты, типа, Ру Ся?
-Дык, - отвечал Ру Ся, ибо так его и звали.
-Ты, типа, и таких? - Посошок ему.
-Никак нет, - молвил Ру Ся и обиделся.

Но недолгой была его обида, потому што Посошок-Перышко вынул меч-складенец, разложил его, и отрубил Ру Се голову буйну. А потом сказал:

-Получи за это! - и рассмеялся зло.

А потом пошел в комнату к Те Мику. Шел он, шел, а с меча-складенца кровь капала, типа следа. А придя, спросил:

-Ай!
-Кто ж так спрашивает? - Те Мик ему отвечал, - Спрашивать надо так: "Есть кто дома?". - ибо резвился он тогда с младой женой, с сыном ламеровым.
-А ты, типа, кто? - спросил его тогда Посошок-Перышко.
-Дык, Те Мик я, - похоже, это "дык" у них семейное.
-А ты, типа, из таких?
-Дык, - точно, семейное.
-Получи за это! - закричал Посошок-Перышко и отрубил Те Мику ручки волосатеньки. А потом убил сына ламерова, а потом и Те Мика убил. Ибо был он жесток:

А в это время по кровавому следу шел Дим Арик, а вела его жинка младая сиречь юзерская дочь. Был у нее нюх плохой, да и слепая она была, но кровь Дим Арик и сам видел, потому шел уверенно. А придя подивился:

-Ты пошто ж братушек моих порешил?

Ничего не ответил Посошок-Перышко, лишь вздохнул устало, взмахнул мечом, и убил Дим Арика. И жену евонную убил, ибо знал, што без мужа ей не житье.

Потом сложил он меч складенец и пошел по закромам пиво пить да баб портить.

А Пермяк Солены Уши прослышал о том, загрустил и умер, так как был он отцом примерным, и не мог жить сироткой.

Вот так и вышло, што померли все, одне слуги с тытрисами остались.

Ибо сказано: "Не прелюбодействуй, но играй!"

Вот, в общем-то и все. Играйте, братушки!

[ наверх ] | [оставить мнение] | [блог] | [я в контакте]